19 октября профессиональный праздник отмечают те, кто прибывает на место преступления самыми первыми. В 1954 году в органах прокуратуры была образована Служба криминалистики. Следователи-криминалисты – незаменимые помощники в расследовании резонансных и сложных уголовных дел. О том, как технический прогресс помогает искать преступников и почему сейчас раскрываются дела 20-летней давности, IRK.ru рассказали сотрудники отдела криминалистики следственного управления Следственного комитета РФ по Иркутской области.
Стаж работы следователем у Сергея Тимофеева — 10 лет. Следователем-криминалистом он работает два года. Различия в этих смежных профессиях в том, что следователь непосредственно ведет уголовные дела, а криминалист помогает в расследовании, оказывая содействие в сборе вещественных доказательств на месте.
– В отделе есть следователи-криминалисты, которые выезжают непосредственно на места, и те, кто проводит аналитическую работу, – рассказывает Сергей Александрович. – Наша сфера – тяжкие и особо тяжкие преступления: убийства, изнасилования, оборот наркотиков несовершеннолетними. Работа отличается от того, что показывают в кино и сериалах. Ночью вызвали – быстро оделся и уехал на место преступления. А это порой не самые комфортные условия: бывает, что неделю в каком-нибудь лесу живем или в полях. Конечно, такие вызовы редко случаются, но все же…
– Что входит в обязанности следователя-криминалиста и на каких территориях вы работаете?
– За мной закреплены следственные отделы по Усолье-Сибирскому и Эхирит-Булагатскому районам. Если я дежурю, то выезжаю в составе следственно-оперативной группы на происшествия. Мы прибываем на место преступления, помогаем следователям обнаружить следы, вещественные доказательства, зафиксировать их, назначить необходимую экспертизу.
– Какие современные приборы помогают сейчас в расследовании преступлений?
– Таких инструментов много. Например, мы часто задействуем аппарат, который устанавливает находящиеся рядом вышки сотовой связи – потом можно отправить запрос в сотовые компании и узнать, какие абоненты находились во время совершения преступления на этом месте. А если таких много, то вычисляем, кто проживает там постоянно, а кто был проездом. Также в работе используем металлодетектор, приборы, позволяющие увидеть скрытые камеры и источник экспертного света, способный обнаружить замытую кровь, например.
– На что обращаете внимание в первую очередь на месте преступления?
– Если произошло убийство, то первым делом ищем орудие, следы волочения, кровь. Если изнасилование, то обследуем место, ищем биологические следы насильника, обязательно проверяем под ногтями у жертвы — там могут остаться частички кожи, например.
– Бывает ли так, что следов нет вообще?
– Всегда что-то да остается. Однажды мы долго не могли найти насильника. Но все же удалось собрать образцы биологических следов, провести экспертизу и этот человек обнаружился в нашей базе.
– Кстати, женские следы на месте преступлений отличаются от мужских?
– Нет, хотя… Иногда женщины более тщательно моют орудие преступления или же забирают его с собой.
– У вас включается азарт при каждом новом деле?
– Наверное, да. Когда обнаружил что-то и все пошли по следу. Это как задача, которую интересно решать. Кстати, в последнее время мы часто раскрываем преступления прошлых лет. В архиве ведь хранится все, что не было завершено лет 20, 30 назад. Подняв его, можно применить новые знания, найти новых свидетелей или же добиться правды от старых. Например, с коллегами из Усолья-Сибирского недавно раскрыли убийство таксиста, которое было совершено в 1996 году. Тогда обвиняемый с друзьями взяли такси в Иркутске и вся компания поехала в Усолье. По пути он попросил остановиться и выстрелил в таксиста, угнав потом машину. Когда его нашли, мужчина сильно удивился, но дал признательные показания, покаялся.
– Почему тогда преступление не раскрыли?
– Просто не так основательно расследовали. Сейчас, на основе старых данных можно найти новые обстоятельства, например, кто-то из свидетелей передумал скрывать правду или перестал бояться.
– А часто в Иркутске орудуют маньяки?
– Нет, редко. В основном, преступления совершаются на бытовой почве в состоянии алкогольного опьянения.
– Есть мнение, что в нашем регионе присутствует наследие ссыльного каторжного края, поэтому и преступлений много, и люди суровые. Вы согласны с этим?
— Не могу сравнить с другими регионами, но кажется, что-то такое есть… Особенно весной начинаются обострения у граждан. Генетика ссыльных преступников осталась, наверное.
– Самый страшный случай в вашей практике?
– Из недавнего – тот случай на пожаре в Эхирит-Булагатском районе, где погиб ребенок (Местный житель сжег в доме свою жену, двухлетнюю дочь и родственника — Прим.Ред.). Смерть детей – это всегда очень страшно и больно. И наша задача, в том числе, это предотвращать. Мы участвуем в поисках пропавших, особенно когда случаи касаются тех, кто до этого не уходил из дома. Однажды зимой подросток ушел из дома, хотя никаких предпосылок не было — благополучная семья, ранее самовольно дом не покидал. На розыскные мероприятия выехал весь наш отдел. И нашли его, полузамерзшего, в лесном массиве – вынесли на руках, спасли. Если бы промедлили, то все было бы печально…
— Работа криминалиста — это постоянный стресс и людская боль. Как вы отвлекаетесь от негатива?
— За годы работы научился автоматически переключаться. Приехал домой — все, забыл о рабочих моментах, обсуждаем с женой семейные дела… В студенчестве я даже не думал, что выберу эту профессию – в семье и среди моего окружения не было никого из правоохранительных органов. Но практика в роли общественного помощника следователя мне понравилась, и я остался в профессии. Мне интересно расследовать дела, нравится помогать людям.
Среди следователей-криминалистов в Иркутске всего 5 женщин. Одна из них – Светлана Ямалиева. Она занимается розыском тех преступников, чья личность установлена, а местонахождение неизвестно.
– Светлана Александровна, как вы находите сбежавших нарушителей закона?
– Конечно, всех секретов оперативно-разыскных мероприятий выдать мы не можем… Но скажем так, сейчас нам хорошо помогают современные технические средства. Например, система «Безопасный город»: камеры отслеживают лица и по специальным программам можно вычислить тех, кто находится в розыске. Во время пандемии было сложно из-за масок, но сейчас система работает эффективно. Еще мониторим социальные сети, часто кто-то из преступников по неосмотрительности добавляется в друзья к старым контактам, это тоже легко отследить.
– Где обычно скрываются беглецы-преступники?
– В основном, в Москве и западной части страны, а также в странах СНГ. Самый дальний убежавший иркутянин – небезызвестный главарь сутенеров Алексей Ленивцев, его задержали в Грузии. Тут сработал Интерпол.
– Среди скрывающихся много влиятельных людей криминального мира? Ведь это достаточно сложно — прятаться от закона, нужно обладать особыми навыками.
– Не всегда в бегах оказываются криминальные авторитеты с большими возможностями. Часто скрываются обычные люди, совершившие проступок. Причем порой беглецы скрываются десятилетиями, живут по поддельным документам или вообще без них, кто-то еще по паспорту СССР. Недавно в Тюмени нашли женщину-иркутянку, она совершила убийство в 2005 году — на почве ревности убила соперницу. Уехала, скрывалась, практически не выходила из дома, не жила обычной человеческой жизнью. Ее ждет солидный срок, хотя если бы она сразу отсидела, сейчас бы уже вышла.
